Дайва Тамошайтите

Введение

Нагорно-карабахский конфликт, которому уже около тридцати лет и который историческими корнями восходит к колонизаторской  политике царской России и ее политике по переселению народов, не «заморожен» в прямом смысле слова, хотя такие попытки и были. Он является не следствием естественных процессов, а скорее всего результатом идеологической борьбы и военной агрессии, поэтому представляет угрозу и в любой момент может стать еще более худшим плацдармом для решения конфликтов, как случилось в Сирии. Мало того, это один из основных и горячих очагов нестабильности не только на Южном Кавказе, но и вообще в мире. Это указывает на особое геополитическое значение Нагорного Карабаха, предначертавшее ему роль объекта политических манипуляций.

Хотя за последние годы Азербайджанская Республика добилась крупных успехов, основываясь на принципиальную позицию в решении конфликта, соответственно которой приступить к решению всех вопросов можно только после вывода Арменией армии из оккупированных территорий, также последовательно знакомя международное сообщество с фактами агрессии и нанесенным ущербом территориальной целостности государства и культурному наследию, и, что еще более важно, людям, ставшим жертвами убийств и беженцами, все же между собой соперничают два дискурса, каждый из которых аргументируется по-своему, однако установление приоритета – который из них преобладает и является более важным, а заодно единственно правильным фактором ради достижения положительных результатов для обеих сторон и, наконец-то, ради того, чтобы сдвинуться с «мертвой точки», – утопает в изобилии противоречивых тезисов и становится неопределимым для того, чтобы его представить в публичном пространстве, которое оказывает огромное влияние на мировую опинию. Это территориальная целостность Азербайджана и право на самоопределение населения бывшей автономии.

Назначением данной статьи является анализ воздействия освещения конфликта в публичном пространстве на способы его решения, возможных причин и значения его эскалации в контексте не только двух стран, Азербайджана и Армении, но и в мировом, а также исследование возможных последствий этих решений. Высказывается тезис, что нагорно-карабахский конфликт является объектом информационной войны и средством для достижения экспансиoнных целей в обиход международных правовых норм, или  намерением создать условия для их смены, вместе с тем закладывая основу для новых норм, дозволяющих передел карты мира позиционируя как исторические предпосылки, так и современные цивилизационные толчки. Следует вывод, что конфликт или конкуренция двух дискурсов основаны не столько на рациональных предпосылках, сколько на иррациональных мифах, которые, в свою очередь, опираются на эмоциональное содержание, сформулированное по предвзятым тезисам, выгодным не Азербайджану и Армении, а третьим заинтересованным странам. Исследование конфликта отчасти опирается на его рецепции в Литве.

Программирование нагорно-карабахского конфликта

Распад Советского Союза стал огромным переломом, предоставившим возможность оккупированным им государствам восстановить независимость. Также распалось и содружество социалистических государств, страны Средней Европы (Польша, Венгрия, Румыния. Болгария. Албания) отменили коммунистический режим, объединились Западная и Восточная Германия, Югославия и Чехословакия распалась на отдельные государства. Краткое время правды для таких государств как Литва, Эстония, Латвия позволило отделиться от России довольно успешно. В то же время для закавказских республик все складывалось более сложно из-за более длительного господства России на тех землях. Если в Балтийских странах Россия пыталась воссоздать прецедент «добровольного» возвращения в союз нового типа, используя сосредоточенные в этих целях русскоязычные организации, настаивавшие на союз с Россией, подстрекая мятежи и военную интервенцию (группа «Единство» и события 13-ого января 1991 года в Литве)[1], и это не удалось, то позднее сценарии переворотов и кровавых конфликтов относительно Сакартвело (Грузия), Молдовы и Украины оказались гораздо более успешными. В октябре текущего года завершено разбирательство громкого дела о событиях 13 января, его результаты будут обнародованы в феврале 2019 г., и по такому поводу председатель Восстановительного Сейма Литвы, фактический первый глава восстановленного государства проф. Витаутас Ландсбергис публично на национальном радио заявил, что тогда глава СССР Михаил Горбачев пытался разжечь военный конфликт и представить его результатом не иностранной (российской) интервенции, а гражданской войны. По его словам, Россия также пыталась подстрекать амбиции у государств, чтобы они пытались силой вернуть бывшие исторические земли или бывшие аннексированные территории. С этой точки зрения, по-нашему, вопрос, возможно, коснулся бы литовско-польского конфликта о в начале XX века Польшей оккупированной 20% территории восточной Литвы (Сувалки, Сейнай и Пунск, столица Литвы Вильнюс и Вильнюсский край), о принадлежавших Германии захваченных у Литвы Клайпедского края, до этого – Караляучюса (ныне – Калининградской области). Естественно, Литва таких амбиций не проявляла, и восстановление независимости осуществила мирным путем. Участие АЛЬФА отряда и частей Красной армии (Псковских) в операции в Литве (сведения о ней и санкционирование действий) М. Горбачев отрицает, а нынешняя Россия полностью отказывается от директив бывшего президента Бориса Ельцина и  пытается доказать, что не было не только кровавых январских событий, но и насильственной оккупации.

В свою очередь, эта тактика разделения оказалась намного эффективнее так в  Сакартвеле (Грузия), так и в Молдове, так и в Украине. Однако, если искусственно созданные «республики» – Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Луганск и Донецк – также и аннексированная Россией часть Украины, превращенная в Автономную республику Крым, Запад считает результатом неконвенционной российской войны, то Нагорный Карабах попадает в совершенно иную, гораздо более сложную категорию политических конфликтов. Причины, осложняющие правовое урегулирование решения конфликта, наличествуют как минимум три. Во первых, очень трудно доказать, что Нагорный Карабах является российским проектом, ибо непосредственным виновником или участником событий, в зависимости от того, как на это посмотреть, является Армения, и хотя эта страна почти полностью изолирована и основные ее экономические и политические структуры находятся в зависимости от России, а в стране, в городе Гюмри, расположена российская военная база, это не является достаточным основанием для утверждения, что Армения действует не самостоятельно. Подобно и Беларусь de jure является независимой республикой, хотя ее положение со стратегической точки зрения аналогично Армении, только в данном случае Россия пытается влиять на Балтийские страны, прежде всего на Литву.

Во вторых, в международном масштабе конфликты решаются соответственно мировому праву, а историческим причинам отводится второстепенная роль, то есть, отделение бывших советских республик от России видны в свете последних событий, 1988-ого года и последовавших, а предшествовавшие этнические передислокации народов, проведенные царской Россией и затем Советским Союзом, в частности, переселение армян в азербайджанские земли, передвижение армянской диаспоры из Ирана и Турции в Нагорный Карабах, принудительная миграция азербайджанцев до той поры, при решении данного вопроса оставлены за пределами правовой юрисдикции. Поскольку оборотная этническая чистка (депортация колонистов) являлась бы грубым нарушением международного права, остается другое решение – репатриация азербайджанцев в нынче оккупированные территории (с правовой точки зрения это понятие может быть более объемистое, охватывающее возвращение граждан на Родину вне зависимости от национальности). Но именно поэтому, что этот пункт попадает в категорию противоречащих друг другу исторических наративов (кто является настоящим автохтоном, а кто нет),  более широкое значение он приобретает в плане информационной войны, о чем речь пойдет далее. И все же следует признать, что исторический аспект после решения конфликта также имел бы юридические последствия: если этнические группы многократно подлежали переселению на средства правящего государства, новоселам предоставлялись льготы и другие привилегии, то после оккупации Нагорного Карабаха население и азербайджанское государство понесли огромный ущерб, который необходимо возместить.

И третья причина – та, что с окончанием эпохи «холодной войны» в мире одновременно появилось такое множество конфликтных очагов, к тому же еще и кризис в Персидском заливе, что вопрос Нагорного Карабаха стал только одним из многих, который полагалось решать немедленно, поэтому, возможно, он не был рассмотрен  в достаточной мере, и часто его заглушали другие события в мире.

Поскольку Нагорный Карабах решением Кавказского Бюро 1921 г. был признан частью Азербайджана, то есть, еще до образования СССР, и  вошел в состав СССР находясь в составе Азербайджана, более поздние требования сформированной в верхней части Карабаха автономной области об отделении от Азербайджана соответственно желанию армянского большинства стали сепаратистскими и противоречащими как в отношении СССР, так и Конституции Азербайджанской Республики и провокационными действиями, нарушающими территориальную целостность страны. Поэтому закон от 26 ноября 1991 года, отменяющий автономию Нагорного Карабаха, был логичным правовым шагом, имеющим цель избежать опасного прецедента, который создал бы предпосылки для поэтапного захвата части страны, чтобы та в конечном счете  оказалась аннексированной соседней страной «по собственному желанию». Такое решение стало ответом на конфликт, который начался с решения Совета народных депутатов нагорно-карабахской автономной области от 20 февраля 1988 года «О просьбе депутатов нагорно-карабахской автономной области о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР», вызвавшее волнения и преследования азербайджанцев. Эти антиконституционные действия были подкреплены решением Верховного Совета Армянской ССР от 1 декабря 1989  года «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха».

Внутренний конфликт, в свою очередь, перерос в открытую агрессию, которая  получила воплощение в резне мирного населения города Ходжалы, имеющего важное стратегическое значение, 25 – 26 февраля 1992 года, продолжающейся до сих пор оккупации и в нарушениях соглашения о прекращении огня, подписанного 12 мая 1994 г. между Арменией и Азербайджаном. Примечательно, что Азербайджан Конституционным актом 18 октября 1991 года провозгласил независимость своей страны и был принят в ООН с Нагорным Карабахом  в своем составе. Поэтому Армения после распада  СССР не только совершала нарушения международного права, захватив территории соседней страны, но и нарушила четыре резолюции ООН, требующие вывода войск из оккупированных азербайджанских территорий. Армения не соблюдает и решения Минской группы ОБСЕ.

Встает вопрос, почему в то время СССР не способствовал решению данного конфликта, хотя в решающие 1988–1989 годы были созданы как официальные комиссии, так и комиссии народных фронтов, в которых принимали участие депутаты из разных республик СССР, в том числе и из Литвы, также было отмечено, что решения Армянской ССР о Нагорном Карабахе не соответствуют Конституции СССР» (решение Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1990 г.)? Также начались переговоры между представителями Армении и Азербайджана, настроенными положительно и пытающимися вопрос решить мирным путем. Возможно, этот процесс остановили радикальные силы, представляющие образования, ангажированные правлением глобальных центров силы, через лидеров, ведомых ограниченно воспринимаемыми националистическими побуждениями.

Сравнивая аналогичные сепаратистские движения накануне развала мега государства, заметны явные параллели: совпадают временные промежутки, тенденции, методы, также схожим образом вуалируется роль Михаила Горбачева, который, несмотря на кровавые сценарии от Вильнюса до Баку, за написание которых вина ложится не только на советскую армию, КГБ или другие спецподразделения или их части, но и на высшую политическую власть страны, ибо без ее ведома в то время вряд ли могли проводиться заговоры в таких масштабах или перевороты, остается лишь благодетельным и любимым Западом реформировщиком Советского Союза, мягким и харизматичным, получившим за заслуги Нобелевскую премию мира. Напрашивается предположение, что ни М. Горбачев, ни другие высокие лица по важным только им известным причинам не рискнули компрометировать образ могущественной России перед всем миром, который воспринимал ее как образец интернационального сплочения народов, а ее современные истоки восходят к  победе во Второй мировой войне. Это – отдельный дискурс российской мощи, соответственно которому Россия может и должна осуществлять руководство как позитивная сплачивающая сила, и в данном контексте любое снижение влияния в бывших подвластных государствах, – об оккупации или возмещение ею нанесенного ущерба в данном мифе говорить невозможно, разве только что оккупации будет присвоен еще неслыханный позитивный смысл (!), – потеря их самих  и особенно передача решений другим центрам силы воспринимается как убыток и недопустимое заблуждение.

Однако на этот дискурс силы надо смотреть прежде всего на фоне современного международного права: соответствует ли он существующим критериям самоопределения народов, и каким образом предусматривается поддерживать различные благожелательные международные отношения и взаимную иерархию. В этом плане кажется, что Россия не только старается заполучить бывшие территории республик СССР в составе уже нового союза, управлять ими, но и пользуется преимуществами цивилизационных новшеств, чтобы изменить карту мира с более серьезными последствиями для всемирной общественности.

Хабил. др., проф. Бронюс Гянзялис, бывший депутат Верховного Совета СССР, депутат Верховного Совета Литовской Республики – Восстановительного Сейма, сигнатарий Акта о Независимости от 11 марта рассказывает: «Михаил Горбачев пригласил меня и предложил войти в комиссию. Для меня нагорно-карабахский конфликт был понятный, ибо он связан с нами и с эстонцами. Поскольку Эстония поступила аналогично, как Азербайджан, но против эстонцев уже не посмели применять такие санкции; что – республика, а что – пограничный край. Нагорный Карабах был автономная область, но армяне там практически не имели никаких прав. Они вели внутренние переговоры, договорились с Азербайджаном, чтобы автономную область сделать автономной республикой. Тогда они получили бы самоуправление в школах и прочее. Москва разозлилась, что это делается без ее ведома, и что эти дела – компетенция Москвы. Потребовала  переговоры прекратить. Когда и армяне, и азербайджанцы отказались, были упразднены руководящие посты и введено прямое правление. Аркадию Вольскому были предоставлены все права, в его диспозиции находилась дивизия. Но случилось такое, что ему повиноваться перестали и те, и другие: где проживало азербайджанское большинство, оно починялось Азербайджану, а в районах, где преобладали армяне – были послушны Армении. Наступила полная недоговоренность. Горбачев и остальные видели, что введение чрезвычайного положения вызвало еще больший хаос.“[2]

Данный пассаж свидетельствует, что М. Горбачев на самом деле был человеком, пытавшимся контролировать ситуацию, а после неудачи не преградил путь дальнейшим событиям. Примерно то же в деле о 13 января свидетельствует и В.  Ландсбергис, который  из окруженного здания Сейма пытался лично связаться с М. Горбачевым. По его утверждению, М. Горбачев не только не спал во время январских событий, как пытаются показать, но и санкционировал военные и оперативные действия в Литве, опираясь на то, что литовцы нарушают Конституцию СССР. Он приводит слова Б. Ельцина, который звонил М. Горбачеву, чтобы остановить российскую агрессию, и ответ М. Горбачева («Попробуйте»). По мнению В. Ландсбергиса, он не остановил действия ему подвластных ему военных образований, поэтому, после вынесения приговора конкретным исполнителям, вопрос о его вине остается.[3]

Слова Б. Гянзялиса важны еще и тем, что свидетельствуют о благих намерениях армян и азербайджанцев достичь договоренности. Регулирование с Москвы и попытка воздействовать на ту часть армян, которая больше верила обещаниям СССР, а не Азербайджана, превзошло над данным стремлением:  «В Нагорном Карабахе я находился в качестве переговорщика. Мы вели переговоры в самом Карабахе с народным фронтом. В конечном счете, сидя после долгих переговоров до полуночи мы выработали формулу, позволяющую всем сесть за общий стол переговоров, включая и московских представителей. Это я изложил в послании Горбачеву. Это послание передал Горбачеву, а копии не оставил. На секретном заседании он уже говорит, что общего соглашения достичь невозможно. Он мне говорит: «Еще не успел прочитать». Затем на секретном заседании разговор шел общими фразами. Кончилось терпенье, я вышел на трибуну и сказал, что в нерешении данного конфликта заинтересована Москва и некоторые здесь сидящие. Впервые увидел Горбачева таким взбешенным. Он стал кричать: «Так что, вызвать тебе скорую помощь? У тебя с психикой не все в порядке?» Но позднее мне об этом Горбачев не напоминал. Нас отправили, чтобы все закончить, на наш голос до небес не дошел. Наша функция была контакты с конфликтующими сторонами. Все осталось по-прежнему».“[4]

Из вышесказанного следует, что решающую роль в зачатке конфликта и в более поздних событиях сыграл центр в Москве. Напрашивается вывод, что Нагорный Карабах стал первой мишенью – испытательной площадкой в программировании последовательности подвластных России регионов. После истечения срока правды (после Б. Ельцина и Д. Медведева), современная политика России раскрывает факт, что амбиции царской, имперской России никуда не делись, а были только временно переодеты в одежду интернационализма и всеобщего коммунизма. Это подтверждает изменившееся или, точнее, проявившееся направление внешней политики страны, созидание новых мифов на исторической основе и задачи, которые открыто ставятся в фронте информационных войн. Значит, решение нагорно-карабахского конфликта также мог бы стать первым и решающим фактором, являющимся началом изменения дискурса силы России в более цивилизованном, прогрессивном, правовом направлении и восстанавливающим  справедливость не только на Южном Кавказе, но и в других очагах Центральной Европы и на Среднем Востоке.

Сила дезинформации

Урегулированию конфликта помогло бы понимание того, что «современное международное сообщество не признает насилия как способа или метода создания нового государства. Создание нового государства в современном демократическом мире возможно только при наличии правового договора, когда все заинтересованные стороны добровольно договариваются о пересмотре границ». ^[5]

Такой точки зрения придерживается как ЕС, так и ООН, которые в своих документах при рассмотрении статуса СССР и бывших союзных республик подчеркивают территориальную целостность не по принципу этнической оседлости, а по принципу uti possidetis juris. Территориальную целостность Азербайджана поддерживают Литва и весь свободный мир. Однако парадокс в том, что в свободном мире публикуют новости, которые можно охарактеризовать как феномен fake news. Принцип сосуществования разных мнений в демократии не означает, что правда и ложь могут жить под одной крышей, поскольку мнение это мнение, а факты это факты. Более того, если ложные факты или искаженное их толкование формируют ложное мнение, и если такое ложное мнение по какому-либо вопросу начинает доминировать в важнейших мировых СМИ, можно заподозрить, что это делается искусственно, и в конце концов это nolens volens становится дезинформацией как частью информационной войны.

В качестве примера можно привести статью Джерарда Тоула и Джона О‘Лафлина в номере «Вашингтон Пост» за 6 апреля 2016 г., перепечатанную литовским ежемесячным изданием «Вяйдас». Прежде всего бросается в глаза, что в английском заголовке статьи и в самом тексте авторы используют транскрибированное русское название „Nagorno Karabakh“ вместо обычной кальки „Upper Garabagh“ или оригинального названия „Dağlıq Qarabağ“: „Here are the 5 things you need to know about the deadly fighting in Nagorno Karabakh“. Вызывает удивление также тон текста и формулировки, в которых сепаратисты предстают борцами за свободу, а Азербайджан – гнусным узурпатором прав человека, который не может управлять ситуацией (в «Вяйдасе» переводчик употребляет кальку „Kalnų Karabachas“): «В восьмидесятые годы, когда Михаил Горбачев приступил к реализации реформ и ослабил контроль, армянские националисты стали предприниматься действия по изменению статуса Нагорного Карабаха. После распада СССР в 1991 г. Нагорный Карабах провозгласил независимость. Только что ставший независимым Азербайджан попытался силой этому воспрепятствовать, но с помощью Армении Нагорный Карабах устоял и даже взял под свой контроль соседние области. […] По результатам опросов, Нагорный Карабах сейчас является особенно гомогенным регионом, а его население не склонно идти на компромиссы. Оно выступает против возвращения азербайджанских беженцев и против любой передачи территорий Азербайджану. Кроме того, жители Нагорного Карабаха от всех постсоветских и балаканских этнических групп отличаются особой национальной гордостью. 85% населения Нагорного Карабаха высказалось категорически против возвращения к территориальным границам периода СССР». [6] . Из текста также напрашивается вывод, что Россия может захотеть ввести в Нагорный Карабах наблюдателей и взять на себя роль миротворца. Если подобные избранные новости публикуют серьезные американские издания, неудивительно, что тот же нарратив широко представлен и в других странах. И Литва не является здесь исключением.

Каким образом проармянская интерпретация событий в Нагорном Карабахе в судьбоносный год распада СССР закрепилась в литовской прессе, анализирует Кристина Пятрауске. Она считает, что во многом этому способствовала проживающая в Литве с XIV в. армянская диаспора, которая активно участвовала в деятельности «Саюдиса»: создала общество армянской культуры «Гарун», открыла воскресную школу, стало издавать газету, а в 1992 г. появилось Литовско-армянское общество. Лоббистская деятельность и гибкие отношения с членами «Саюдиса» обусловило то, что Литва стала первой страной, признавшей независимость христианской Армении. В таких крупнейших изданиях тех лет, как «Летувос ритас» и «Республика», преобладали статьи, в которых Армения представлялась пострадавшей стороной, стремящейся к освобождению Нагорного Карабаха.

Примечательно, что о событиях в Ходжали в тогдашних СМИ почти ничего не говорилось, и несмотря на то, что позже ежедневные издания стали публиковать два мнения, сформулированное в годы освобождения отношение к Азербайджану как к агрессору, а к Армении, как к жертве, сохранилось, поскольку было закреплено в нарративе мифа о «древнем армянском народе». Кроме того, оправдывало себя противостояние между христианской и мусульманской странами, когда мусульманский Азербайджан в печати был представлен чуждым в культурном и религиозном отношении и опасным регионом, а на фоне терактов, совершенных позже исламским государством, некоторые фундаменталисты продолжали видеть в Азербайджане ненадежного партнера, хотя тот уже стал демократическим светским государством и долгое время у него даже не было сильной армии.

«Особенно активная поддержка Нагорного Карабаха в его стремлении к освобождению ощущалась в рядах сторонников «Саюдиса» (впрочем, как и сегодня)».^[6] Именно этого устоявшегося нарратива придерживалась зарегистрированная 24 марта 2013 г в Сейме Группа дружбы с Нагорным Карабахом (Арцахом), которую в то время возглавляла Даля Куодите, а сегодня — Повилас Урбшис.^[7] И хотя тогда в Литве стало вырисовываться истинное положение вещей и разгорались споры, поскольку большинство дипломатов и официальная Литва поддерживали политику Азербайджана и однозначно признавали его территориальную целостность, тем не менее, казалось, что в этом случае мифический нарратив сильнее международного права, которое не в силах разрушить «дружеские отношения». То есть дружба с несуществующей и непризнанной сепаратистской республикой возможна даже на государственном уровне, поскольку опирается на дискурс самоопределения нации, а права нации или человека — чрезвычайно популярная сегодня тема либеральной идеологии. И несмотря на то, что фактически это выглядит как недоразумение, которое полностью расходится как с реальным анализом (беспристрастным сравнением Нагорного Карабаха с другими отрезанными южнокавказскими псевдореспубликами), так и с мировым договором, который официальная Литва соблюдает, все же эмоциональная сторона вопроса и другие не заметные на первый  взгляд причины обусловили двусмысленность ситуации.

Поэтому мы возвращаемся к сформулированной в начале статьи мысли о том, что право Нагорного Карабаха на самоопределение — нарратив, созданный не на рациональном, а на эмоциональном фундаменте, основанный на ошибочных предпосылках, который публично представлен так: «Именно вопрос Нагорного Карабаха (Арцаха) послужил для армян стимулом к борьбе за свободу, а Литва поддерживала его, выступая за право нации на самоопределение. 25 лет назад это было актуально и для Литвы».^[8] Только по-прежнему непонятно, почему в публичном пространстве осталась незамеченной международная группа, чьей задачей было урегулировать нагорнокарабахский конфликт и в которую входил Бронюс Гензялис, тоже активный член «Саюдиса». Он не был сторонним наблюдателем событий, когда сами армяне  совершали покушение на «слишком уступчивых» высокопоставленных армянских политиков, не говоря уже о других терактах или односторонней позиции Москвы, не позволявшей понять, что на самом деле происходит: «Было так. Нужно явиться к генералу Вольскому в восемь часов. Нам говорят: „Армянам отрубили головы и насадили на колья”. Кто это сделал, понятно. Тогда командир дивизии говорит: „Мы послали их схватить, но в горах нас встретили автоматными и пулеметными очередями. Так что, лезть нам туда?” Так рапортовал генерал, я этого не видел. Но генерал ничего не решал, решала власть».^[9] В конце концов Б. Гензялис, который на заседании Верховного Совета общался с Эльмирой Кафаровой, первым секретарем Бакинского комитета Мустафой Мамедовым и другими, заявляет: «В Верховном Совете азербайджанцы нас всегда поддерживали. Договаривались и с другими мусульманами, чтобы нас поддержали. Потом они над нами посмеивались: „Вот, видите, мы вас поддерживаем, а вы кокетничаете с армянами”. Но на самом деле с армянами-депутатами мы не общались. Лучше всего отношения были с азербайджанцами. Азербайджанцы нас безоговорочно поддерживали. А с армянами в Москве мы не нашли общего языка, во всяком случае, я».^[10]

Похоже, действительно литовцам не слишком удается балансировать между интересами двух стран, и на них очень влияют наиболее активная часть общины, в данном случае армянской, и армянские лоббистские связи в ЕС и в мире. С другой стороны, положение меняется в лучшую сторону, поскольку в публичное пространство попадает все больше объективной информации. Несмотря на то, что сегодня Азербайджан стал надежным экономическим и культурным партнером Литвы, укрепляются двусторонние связи, а ученые, журналисты, социологи и политики конфликт в Нагорном Карабахе все больше и больше оценивают в более точной перспективе, которую обозначают не только местные нарративы, но и анализ международных событий и роль России в них, — несмотря на это более широкого обоснования для решения проблемы все еще не хватает.

Нарратив, который производит впечатление на самих армян и их друзей, базируется на представлении о «Великой Армении». «Великая Армения» — это распространяемая в XX в. армянскими националистами идея возвращения исторических земель, которые сегодня принадлежат другим государствам: Восточной Анатолии (Турция), Нагорному Карабаху и Нахичевани (Азербайджан), Джавахетии (Грузия). Автор этой статьи не ставит перед собой задачу изучать исторические источники, которые можно по-разному трактовать. Однако армяне — явно не единственный народ, который на протяжении веков лишался обжитых земель, а кое-где исчез или был ассимилирован. С распространением ислама Армения «ужималась», но то же самое можно сказать и об Азербайджане, чья историческая столица Табриз сейчас находится на территории Ирана. Войны, рост империй, а особенно переселение народов и демографический фактор — все это угрожало многим народам. И все же управление покоренными народами исторически сильно различалось. Одни народы могли в той или иной степени успешно развивать свою культуру и оставаться в границах этноса, другие были насильственным путем ассимилированы или физически уничтожены. Чаще всего это зависело от стиля правления империи, который мог быть мягким, но с нелояльными гражданами там поступали в соответствии с законами. Эпоха тоталитаризма продемонстрировала исключительно жестокий, преступный, антигуманный режим.

В XXI в. очень внимательно следят за тем, чтобы в отношении народов не применялись насильственные меры. То, что армяне — библейский народ, не ставит их в исключительное положение, когда речь идет о поддержании мира и благополучия легальными средствами. Исключение предусмотрено только с целью самозащиты (ст. 51 Устава ООН) или в случаях, когда Совбезу ООН приходится прибегать к мерам воздействия в соответствии с уставом. Именно здесь и разворачивается большая игровая площадка для стратегов, которые для достижения своих целей все шире задействуют неконвенциональные средства, в том числе набирающие популярность нетворкинг и интернет. Результаты проведенного в Литве опроса позволили аналитикам сделать вывод, что в восприятии опасности (perception of insecurities) большую роль играют средства массовой информации: «По результатам наших исследований, использование конкретного канала СМИ оказывает большое влияние на общественное мнение. Примечательно, что это влияние сильнее в тех вопросах, в которых у большинства респондентов нет непосредственного опыта».^[11] Все большую конкуренцию СМИ по части воздействия на человеческое сознание составляют социальные сети и другие смешанные средства (дез)информации. Поэтому можно сказать, что романтический дискурс происхождения армян в случае с Нагорным Карабахом был успешным в основном именно благодаря влиянию СМИ.

А теперь попытаемся объяснить, почему в этом случае дискурс права на самоопределение имеет эмоциональное основание, что является ложной предпосылкой. Эмоциональное основание — это желание вернуться в великое прошлое. Эмоциональный подъем всегда порождал смуту и массовые возмущения, служил толчком к революциям и волнениям. Живущие в Нагорном Карабахе армяне, относительно недавно как колонисты перебравшиеся в высокогорные районы и драматически образом изменившие этнический состав населения, не только решили отделиться, но и с симпатией отнеслись к предложению Армении присоединиться к ней. Это решение как бы предполагало, что армяне жили там испокон веков, что азербайджанцы не имеют права там жить и т. п. Использование мифа как средства влияния на непосредственные политические процессы — ложная предпосылка, в том числе, и потому, что это расходится с нормами международного права, поскольку вооруженные нападения, выселение и убийства людей нельзя оправдать тем, что это будто бы неизбежные меры по восстановлению справедливости.

То, что армяне, в несколько этапов переселившиеся в Нагорный Карабах, не являются автохтонным народом, свидетельствует ими же установленный в 1978 г. в Ханкенди (арм. Степанакерт) памятник в честь 150-летия переселения армян в Нагорный Карабах. Но когда пришло время осуществлять на практике право на самоопределение, армяне сами же этот памятник разрушили, поскольку он компрометировал миф.

Кроме того, происходили вещи, несовместимые с уважением к своему давнему прошлому: фальсифицировались албанские храмы и монастыри (их перестраивали, прикрепляли к ним армянские религиозные знаки), уничтожались постройки, дома, памятники, музеи — весь регион превратился в развалины. И хотя азербайджанцев в Нагорный Карабах не пускают, ученым удалось составить впечатляющий список уничтоженного культурного наследия в артефактах и цифрах.^[12] Пострадали не только Нагорный Карабах и его столица Шуша, но и такие города, как Келбаджар, Лачин, Кубатлы, Джебраил, Зангелан, Агдам и Физули. Вандализма не избежали даже могильники.

Возникает справедливый вопрос, почему народ, который гордится своей культурой и наследием, как утверждает «Вашингтон пост», несмотря ни на что, их уничтожает? Ответ может быть один: это не его культура, не его наследие. А чтобы на руинах построить «свое» наследие, нужны такие ресурсы, которых у Армении нет. Нужны века. Между тем процесс регистрации материального и нематериального наследия азербайджанского происхождения, пусть и с опозданием, но уже начался. И это наследие действительно производит огромное впечатление. Нагорный Карабах и Шуша на протяжении долгих столетий были колыбелью азербайджанской культуры, науки и искусства, оттуда родом целые династии музыкантов композиторов, исполнителей мугама, поэтов, литераторов, ремесленников, земледельцев и коневодов, которым пришлось бежать, бросив нажитое имущество. Не поэтому ли армянами была предпринята попытка заморозить конфликт, чтобы спустя десятки лет, когда вымрут непосредственные наследники и очевидцы, получить дотации из России или Ирана на восстановление края?

Анализ показывает, что людей, живущих в таких очагах конфликтов, где имело место широкомасштабное истребление, ждет незавидная участь. Причем страдают не только народы-старожилы, новые тоже влачат жалкое существование: прожиточный минимум крайне низкий, инфраструктура восстановиться очень медленно, народу сложно приспособиться к новым условиям и завязать полноценные международные отношения, приходится постоянно находиться под контролем чужих военных формирований или наблюдателей. Если разрешение конфликта будет отложено надолго, оба народа ждет печальная перспектива. Двусторонняя договоренность была бы наиболее мудрым решением. Эксперты Литовской военной академии предлагают ввести международную миротворческую группу и стремиться к миру в регионе: «Баку должен быть заинтересован в усилении, а не в ослаблении Еревана, как принято думать. Только сильная независимая Армения могла бы устоять против манипуляций России и собственной диаспоры и следовать своим национальным интересам: выйти из региональной изоляции, добиться экономического роста, привлечь иностранные инвестиции и гарантировать достойные условия жизни своим гражданам».^[13]

Давайте же разберемся, кому на самом деле на руку хаос в стране, богатой полезными ископаемыми.

Информационная война как средство укрепления мирового влияния

Этот конфликт чрезвычайно осложняет то обстоятельство, что основной партнер Азербайджана Турция, разорвавшая с Арменией дипломатические отношения, сама оказалась в зоне конфликта, в которой вынуждена поддерживать Иран — мусульманское государство с большими турецкими и азербайджанскими общинами, а Иран — это не только партнер России, но и спонсор Армении в Нагорном Карабахе. Отношения Турции, как страны-члена НАТО, с Западом, осложнены проблемой постоянного нагнетания армянами вопроса геноцида армян в начале XX века. Кроме того, сирийских армян в связи со сложным положением в Сирии пытаются склонить к переселению в тот же Нагорный Карабах. Однако Турция и Азербайджан — две родственные светские демократические республики, которые прикладывают усилия к тому, чтобы поддержать и укрепить дружественные связи с Западом. Поэтому более активное вовлечение Запада в решение нагорнокарабахского конфликта было бы лучшим способом не только помочь Азербайджану укрепить самостоятельность, но и урегулировать отношения с испытывающей трудности Турцией, а также восстановить баланс сил в регионе, в котором наращивает свое влияние Россия, вышедшая благодаря своим действиям в Сирии на первый план. Вряд ли Россия могла бы выполнить роль миротворца лучше, чем ей это удавалось раньше. У нее для этого были все условия.

Как уже говорилось, несмотря на то, что международное сообщество поддерживает азербайджанскую сторону, решение нагорнокарабахского вопроса тормозится не только потому, что Армения на это настроена, но и потому, что это выгодно России. Предлагающие решение дискурсы работают как некая политическая идиома, между частями которой нет логической связи. То есть предполагаемое право жителей Нагорного Карабаха создавать свое независимое государство и право Азербайджана на целостность государственных земель никак не могут быть реализованы en bloc, поскольку эти дискурсы принципиально несовместимы, а общее решение, оправдывающее оба дискурса и удовлетворяющее обе стороны, невозможно в силу того, что один из них сконструирован на ложных предпосылках. Следовательно, чтобы найти правильное решение, приходится исключать основанный на ложных допущениях дискурс, а также сформулированные на его основе требования и оставлять в силе другой. Об отсутствии какого-либо «третьего пути» свидетельствует тот факт, что вопрос не удается решить долгие годы, а откладывание решения только осложняет ситуацию и порождает новые проблемы.

Для Армении было бы целесообразно стремиться к благополучию своего государства в границах своей страны, воздерживаться от сомнительных действий на чужих территориях в попытке защитить права своих меньшинств и внимательно следить, чтобы именно эти меньшинства были лояльны законам других государств. Подобные модели «защиты» и «поддержки» использовались большими государствами в колониальных и оккупационных войнах, сегодня они еще не до конца изжиты, но рано или поздно их вред станет очевидным. Хуже всего приходится малым народам и национальным меньшинствам, которые чаще всего оказываются либо жертвами, либо козлами отпущения, и, что самое важное, в любом случае они на долгие годы приобретают дурную репутацию, если участвуют в экспансионистских и разрушительных проектах или становятся мишенью в информационной войне, когда события освещаются с точностью до наоборот.

В этом смысле полезно было бы вспомнить один из многочисленных исторических моментов, когда курды, армяне и сирийскоязычные христиане, несогласные с новым режимом Кемаля Ататюрка в Турции, стали отступать на юг. Оказавшись в бывшей османской провинции в Сирии, которая по мандату отошла к Франции, они опять оказались «не на той стороне». Франция, получившая мандат Лиги наций на подготовку Сирии и Ливана к суверенитету, вместо того, чтобы выполнять эту задачу, стала преследовать свои интересы. Истратив четыре из пяти миллионов франков на вооружение, безопасность и собственное благополучие, она уже ничего не могла выделить Сирии на развитие инфраструктуры, экономики, просвещения, сельского хозяйства и публичного сектора.

Негативное влияние искусственно образованных государственных границ еще больше усилилось в результате совершенного французами раздела Дамаска и Алеппо. Недовольные сирийцы подняли мятеж в Алеппо, Хомсе и Хаме, а друзы — в Хавране (прибывшие как мирные переговорщики лидеры друзов были брошены капитаном Карбилеттом в тюрьму), Майдане и других областях.

Национальное самосознание и единство в Сирии между различными религиозными и этническими группами росло не по дням, а по часам. Франция жестоко расправлялась с мятежниками. «Французы наняли банды из черкесских и армянских меньшинств, чтобы те делали их грязную работу. Деревни, включая друзское поселение в Хермоне под Дамаском были разрушены, а заключенные расстреляны. Был случай, когда власти вынесли смертный приговор 100 жителям гутской деревни, а 16 юношей доставили в Дамаск и расстреляли в центральном парке „Maрья“, а тела оставили на всеобщее обозрение».^[14]

Британский специалист в области прав человека арабист Джон Макхью запечатлел, как партизаны при поддержке всех слоев населения поступили с карателями: «Тела дюжины схваченных черкесских милиционеров были обнаружены возле восточных ворот Дамаска Баб ас-Сагир.[…] 18 октября повстанцы взяли под контроль Дамаск и сожгли резиденцию правительства — дворец Азем, где рассчитывали схватить генерала Мориса Саррая. Они также вырезали армянских беженцев из Турции, сосредоточенных в южной части города, в Кадаме. Есть подозрение, что беженцы были членами отряда милиции, который участвовал в резне в Гуте».^[15]

Несмотря на жертвы, Сирии удалось освободиться из-под контроля Франции и с помощью Великобритании установить независимость, провозглавить свою Конституцию и заклеймить нацистский режим. Сирия была принята в ООН.

Какую Сирию мы видим сейчас? Мы видим коллапс, ужасные последствия прежней политики. От взгляда исследователя не укроются не только параллели между политикой, которую вели французы и русские (здесь стоит упомянуть также о негативной роли Франции в истории Литвы, тогда же, в 1920-е годы, и позже, когда она подстрекала Польшу к захватническим действиям), но и очевидное наследие, а также связь между тогдашними и сегодняшними событиями в Средней Азии. На это мы обращаем внимание, чтобы показать возможные истоки армянских проблем, помочь их отрефлексировать, а вместе с этим попытаться помочь их разрешить.

Очевидно, что Россия чрезвычайно заинтересована в том, чтобы укрепить свое влияние в странах НАТО и на сопредельных им территориях. Задача мирового сообщества заключается в том, чтобы следить, отвечает ли это нормам международных договоренностей. Нагорный Карабах оказался в доминанте гибридной (смешанной) войны, и от того, какую позицию выберут его сегодняшние руководители, как Армения будет строить свои отношения с Россией, зависит исход нормализации отношений с другими республиками Южного Кавказа и другими демократическими государствами. Информационная война, в которой пока что Нагорный Карабах позиционируется как возможно самостоятельное пространство, является составной частью гибридной войны, которая идет по всему миру: «Концепция гибридной войны позволяет как нельзя лучше объяснить цели России в постсоветском пространстве и проектировать ответ этих стран и НАТО на возникающие угрозы. В целом понятие гибридной войны связано с гораздо ранее выдвинутой концепцией войны четвертого поколения, суть которой в манипуляции средствами массовой информации, террористических действиях, действиях по лишению противника четкой иерархии и структуры, в использовании военных, экономических, финансовых, энергетических рычагов давления и ассиметричной тактики, в комбинированном и скоординированном ведении явных и скрытых военных, военизированных и гражданских действий. Это действия, в которых используется уязвимость страны или региона с целью повлиять на противника, дестабилизировать его, помешать ему принимать решения и тем самым добиться поставленных задач». ^[16] Этот анализ, посвященный оценке ситуации на Украине, можно применять для распознания других целевых угроз, которые исходят от России, возможно, среди них и угроза в Нагорном Карабахе.

Согласно Брюссельскому коммюнике 2016 г., «в создании смешанных угроз могут быть использованы широкомасштабные дезинформационные кампании, в рaмкaх которых социальные СМИ привлекаются для того, чтобы контролировать политический процесс, радикализировать и нанимать действующих лиц, и давать им указания».^[17] Помог бы анализ, который позволил бы увидеть, как в Армении и других странах отдельные группы вовлекаются в выгодные для Армении (а вместе с ней и для России) нарративы, широко ведется кибернетическая деятельность, переселение жителей с целью изменения этнического состава в регионе с замороженным конфликтом (сирийские армяне в Нагорном Карабахе и т. п.), используются культурная дипломатия, политика землячества, другие средства влияния.

Заключение

В этом году 18 октября Азербайджан отметил столетие независимости. Один из лучших подарков по этому случаю был вручен 11 июля этого года в Брюсселе, на встрече НАТО в верхах, во время которой была принята резолюция о признании территориальной целостности стран Южного Кавказа, в том числе, и Азербайджана. В этот же день был парафирован двусторонний документ о приоритетах партнерства между ЕС и Азербайджаном, в котором впервые за долгие годы официально была выражена поддержка в контексте нерушимости международных границ. Документы были приняты в соответствии с ранее достигнутыми договоренностями между 28 странами и согласованы с США и Францией — странами, председательствующими в Минской группе ОБСЕ. Секретарь Совета безопасности третьей страны Н. Патрушев подтвердил, что Москва согласна на поэтапное урегулирование конфликта. То, что эти инициативы официально поддерживает Россия, хороший знак. Таким образом, международное право является опорой и для Армении, которая может постепенно изменить свое отношение к вопросу Нагорного Карабаха, поскольку нынешняя его интерпретация уже не работает.

Со стороны видно, что Азербайджан сделал очень много, так что в дальнейшем инициативу должно проявить международное сообщество. Тем не менее, очевидно, что инициатива важнейших решений должна теперь исходить от армянской стороны, поскольку без ее доброй воли очаг конфликта если не угаснет, то будет тлеть, не позволяя соседним народам спокойно жить. Мониторинг деструктивной информации был бы эффективной мерой по признанию истинного положения в Нагорном Карабахе.

_____________

[1] В 1988–1989  годы целый ряд регионов юго-восточной Литвы, также и Вильнюсского края, население которых считает себя поляками, местные советы самовольно провозглашали «национальные территории».  В данном тексте приведенные ссылки на агрессию России 13 января 1991 года против Литвы с компаративистской точки зрения важны в том смысле, что при подобных обстоятельствах, если бы в Вильнюсе организации «автономников» (польскоязычных и русскоязычных, противников независимости Литвы) удалось спровоцировать кровавые столкновения широкого масштаба и добиться своих целей, у Литвы возникла бы проблема, родственная азербайджанской.

[2] Из беседы 6 июня 2017 г. Личный архив Д. Тамошайтите.

[3]Комментарий В. Ландсбергиса на радио «Свобода». https://www.svoboda.org/a/29520374.html?fbclid=IwAR0xujurU18rvCcguLz8Je9miO5r2LXUdPqMUsWmi5vByRv6ToS80AMOqPA

[4] Из беседы 6 июня 2017 г. Личный архив Д. Тамошайтите.

[5] Alijevas, Namikas. Tarptautinė teisė ir Kalnų Karabacho konfliktas. Vilnius: 2013, p. 43.

[6] Petrauskė, Kristina. „Kalnų Karabacho konflikto vaizdinys Lietuvos spaudoje 1191-1992 m ir 2013 m.: empatijos slinktys tarp agresoriaus ir aukos“. In: Kalnų Karabacho konflikto paraštėse: sprendimo beieškant. Vilnius: Geopolitinių studijų centras, 2015, p. 81.

[7] Этот во всех отношениях порядочный депутат Сейма абсолютно не шел ни на какие разговоры, чтобы хотя бы попытаться понять позицию Баку. Карабахцы отождествлялись с литовскими саюдистами: «Они, как и мы, стремятся к своей независимости, и мы тогда были «нелегалами», — сказал П. Урбшис. Он категорически отказался даже 10 минут поговорить на эту тему. Из беседы  с Повиласом Урбшисом в июле 2017 г. Из личного архива Дайвы Тамошайтите.

[8] Из заявления председателя Группы дружбы с Нагорным Карабахом (Арцахом) Д. Куодите от 27 марта 2013 г.

[9] Из беседы, состоявшейся 6 июня 2017 г. Из личного архива Д.Тамошайтите. См. также: Genzelis, Bronislovas. Politikos laisvamanio užrašai: sovietmetis, Sąjūdis, nūdiena. Vilnius: Versmė, 2016, p. 110-153.

[10] Там же.

[11] Šumskas, Gintaras; Matonytė, Irmina. „Žiniasklaidos vartojimo poveikis karinių grėsmių vertinimui“. In: Lietuvos metinė strateginė apžvalga 2017-2018. T. 16, Vilnius: Generolo Jono Žemaičio Lietuvos karo akademija, 2018, p. 416, 435.

[12] См. Ismaylov, Faig. Historical and Cultural Monuments in the Occupied Territories of Azerbaijan: Damage and Loss. Baku: Azerbaijan National Academy of Sciences, Institute on Law and Human Rights, 2016.

[13] Kirvelytė, Laura. „Kalnų Karabacho konfliktas: ar yra būdų atšildyti konflikto sureguliavimo procesą?“ In: Kalnų Karabacho konflikto paraštėse: sprendimo beieškant. Vilnius: Geopolitinių studijų centras, 2015, p. 41.

[14] McHugo, John. Syria. A History of the Last Hundred Years. New York, London: The New Press, 2014, p. 85.

[15] Там же, p. 86.

[16] Bajarūnas, Eitvydas, Keršanskas, Vytautas. „Hibridinės grėsmės: turinio, keliamų iššūkių ir priemonių įveikti jas analizė“. In: Lietuvos metinė strateginė apžvalga 2017-2018. T. 16. Vilnius: Generolo Jono Žemaičio Lietuvos karo akademija, 2018, p. 129. О дезинформации см. также: Pacepos, Jon Michai; Rychlak, Ronald J. Dezinformacija. Slaptas ginklas: laisvos visuomenės griovimo metodai. Vilnius: Briedis, 2018.

[17] Там же, p. 135.

2018.12.06